Неточные совпадения
Ось сломалася,
А
стал ее уделывать —
Топор
сломал!
Откуда возьмется и надутость и чопорность,
станет ворочаться по вытверженным наставлениям,
станет ломать голову и придумывать, с кем и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть, всякую минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно, запутается наконец сама, и кончится тем, что
станет наконец врать всю жизнь, и выдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретенным на службе?
— Трудно, Платон Михалыч, трудно! — говорил Хлобуев Платонову. — Не можете вообразить, как трудно! Безденежье, бесхлебье, бессапожье! Трын-трава бы это было все, если бы был молод и один. Но когда все эти невзгоды
станут тебя
ломать под старость, а под боком жена, пятеро детей, — сгрустнется, поневоле сгрустнется…
Он не мог бы объяснить и этого, но если б и мог объяснить, то теперь он бы не
стал над этим особенно
ломать голову.
Но уже весною Клим заметил, что Ксаверий Ржига, инспектор и преподаватель древних языков, а за ним и некоторые учителя
стали смотреть на него более мягко. Это случилось после того, как во время большой перемены кто-то бросил дважды камнями в окно кабинета инспектора, разбил стекла и
сломал некий редкий цветок на подоконнике. Виновного усердно искали и не могли найти.
Потом, испуганно свистнув, поезд ворвался в железную клетку моста и как будто повлек ее за собою, изгибая,
ломая косые полосы ферм. Разрушив клетку, отбросив с пути своего одноглазый домик сторожа, он загремел потише, а скрип под вагоном
стал слышней.
Нет, Безбедов не мешал, он почему-то приуныл,
стал молчаливее, реже попадал на глаза и не так часто гонял голубей. Блинов снова загнал две пары его птиц, а недавно, темной ночью, кто-то забрался из сада на крышу с целью выкрасть голубей и
сломал замок голубятни. Это привело Безбедова в состояние мрачной ярости; утром он бегал по двору в ночном белье, несмотря на холод, неистово ругал дворника, прогнал горничную, а затем пришел к Самгину пить кофе и, желтый от злобы, заявил...
— О, нет! Это меня не… удовлетворяет. Я —
сломал ногу. Это будет материальный убиток, да! И я не уйду здесь. Я требую доктора… — Офицер подвинулся к нему и
стал успокаивать, а судейский спросил Самгина, не заметил ли он в вагоне человека, который внешне отличался бы чем-нибудь от пассажира первого класса?
— Нет, доскажи уж, что начала, не то я
стану ломать голову!
Он готов был изломать Веру, как
ломают чужую драгоценность, с проклятием: «Не доставайся никому!» Так, по собственному признанию, сделанному ей, он и поступил бы с другой, но не с ней. Да она и не далась бы в ловушку —
стало быть, надо бы было прибегнуть к насилию и сделаться в одну минуту разбойником.
— Да уж по тому одному не пойду, что согласись я теперь, что тогда пойду, так ты весь этот срок апелляции таскаться начнешь ко мне каждый день. А главное, все это вздор, вот и все. И
стану я из-за тебя мою карьеру
ломать? И вдруг князь меня спросит: «Вас кто прислал?» — «Долгорукий». — «А какое дело Долгорукому до Версилова?» Так я должен ему твою родословную объяснять, что ли? Да ведь он расхохочется!
Понимаю же я теперешнюю разницу: ведь я все-таки пред вами преступник сижу, как,
стало быть, в высшей степени неровня, а вам поручено меня наблюдать: не погладите же вы меня по головке за Григория, нельзя же в самом деле безнаказанно головы
ломать старикам, ведь упрячете же вы меня за него по суду, ну на полгода, ну на год в смирительный, не знаю, как там у вас присудят, хотя и без лишения прав, ведь без лишения прав, прокурор?
Он упал на свое место,
ломая руки в отчаянии. Прокурор и защитник
стали предлагать перекрестные вопросы, главное в том смысле: «что, дескать, побудило вас давеча утаить такой документ и показывать прежде совершенно в другом духе и тоне?»
Сорванная с деревьев листва закружилась в вихре и
стала подниматься кверху. Порывы ветра были так сильны, что
ломали сучья, пригибали к земле молодняк и опрокидывали сухие деревья.
Выбрав удобное местечко, мы сели и
стали поджидать зверя. Я прислонился к пню и
стал осматриваться. Темнота быстро сгущалась около кустов и внизу под деревьями. Дерсу долго не мог успокоиться. Он
ломал сучки, чтобы открыть себе обстрел, и зачем-то пригибал растущую позади него березку.
Лариса Дмитриевна, давно прошедшая этими «задами» пантеизма, сбивала его и, улыбаясь, показывала мне на него глазами. Она, разумеется, была правее его, и я добросовестно
ломал себе голову и досадовал, когда мой доктор торжественно смеялся. Споры эти занимали меня до того, что я с новым ожесточением принялся за Гегеля. Мученье моей неуверенности недолго продолжалось, истина мелькнула перед глазами и
стала становиться яснее и яснее; я склонился на сторону моей противницы, но не так, как она хотела.
Мы сняли с себя ружья и прислонили их к дереву, затем принялись
ломать сухие сучья. Один сучок упал на землю. Я наклонился и
стал искать его у себя под ногами. Случайно рукой я нащупал большой кусок древесного корья.
— Теодор! — продолжала она, изредка вскидывая глазами и осторожно
ломая свои удивительно красивые пальцы с розовыми лощеными ногтями, — Теодор, я перед вами виновата, глубоко виновата, — скажу более, я преступница; но вы выслушайте меня; раскаяние меня мучит, я
стала самой себе в тягость, я не могла более переносить мое положение; сколько раз я думала обратиться к вам, но я боялась вашего гнева; я решилась разорвать всякую связь с прошедшим… puis, j’ai été si malade, я была так больна, — прибавила она и провела рукой по лбу и по щеке, — я воспользовалась распространившимся слухом о моей смерти, я покинула все; не останавливаясь, день и ночь спешила я сюда; я долго колебалась предстать пред вас, моего судью — paraî tre devant vous, mon juge; но я решилась наконец, вспомнив вашу всегдашнюю доброту, ехать к вам; я узнала ваш адрес в Москве.
Ночь была совершенно темная, а дорога страшная — гололедица. По выезде из города сейчас же надобно было ехать проселком. Телега на каждом шагу готова была свернуться набок. Вихров почти желал, чтобы она кувырнулась и
сломала бы руку или ногу стряпчему, который начал
становиться невыносим ему своим усердием к службе. В селении, отстоящем от города верстах в пяти, они, наконец, остановились. Солдаты неторопливо разместились у выходов хорошо знакомого им дома Ивана Кононова.
Это древние
стали бы тут судить, рядить,
ломать голову — этика, неэтика…
— Не
ломают вас, а выпрямляют! — возразил князь. — Впрочем, во всяком случае я очень глупо делаю, что так много говорю, и это последнее мое слово: как хотите, так и делайте! — заключил он с досадою и, взяв со стола бумаги,
стал ими заниматься.
Она встала, хотела шагнуть, но вдруг как бы сильнейшая судорожная боль разом отняла у ней все силы и всю решимость, и она с громким стоном опять упала на постель. Шатов подбежал, но Marie, спрятав лицо в подушки, захватила его руку и изо всей силы
стала сжимать и
ломать ее в своей руке. Так продолжалось с минуту.
Краса красот
сломала член
И интересней вдвое
стала,
И вдвое сделался влюблен
Влюбленный уж немало.
— Очень не скоро!.. Сначала я был совершенно хром, и уж потом, когда мы гнали назад Наполеона и я следовал в арьергарде за армией, мне в Германии сказали, что для того, чтобы воротить себе ногу, необходимо снова ее
сломать… Я согласился на это… Мне ее врачи
сломали, и я опять
стал с прямой ногой.
Увидевши нас, они остановились в швейцарской и
стали вслух обсуждать вопрос: ежели вор в шкатулке
сломает замок и унесет оттуда три копейки — это, несомненно, будет кража со взломом; но ежели он, вместо того чтоб
ломать замок, всю шкатулку унесет — как следует это действие понимать?
Испуганные табуны с самого начала бросились на
стан,
переломали кибитки и привели татар в такое смятение, что они давили друг друга и резались между собою, думая отбивать неприятеля.
— Да все бормочет; трудно разобрать. Одно поняли мы, когда
стали ему вертлюги
ломать: «Вяземский, дескать, не один ко мне езживал; езживал и Федор Алексеевич Басманов, и корень-де взял у меня, и носит тот корень теперь на шее!»
Сухие шорохи плыли по полю, как будто кто-то шёл лёгкой стопой, задевая и
ломая стебли трав. Небо чуть-чуть светлело, и жёлтенькие звёзды, белея, выцветая,
становились холодней, но земля была так же суха и жарка, как днём.
Дело состояло в том, что помпадур отчасти боролся с своею робостью, отчасти кокетничал. Он не меньше всякого другого ощущал на себе влияние весны, но, как все люди робкие и в то же время своевольные, хотел, чтобы Надежда Петровна сама повинилась перед ним. В ожидании этой минуты, он до такой степени усилил нежность к жене, что даже
стал вместе с нею есть печатные пряники. Таким образом дни проходили за днями; Надежда Петровна тщетно
ломала себе голову; публика ожидала в недоумении.
— Я говорил вам, что вы ошибаетесь, — вмешался молодой человек с ленивым лицом. — Но, — прибавил он, обращаясь ко мне, — действительно, мы
стали ломать голову, как может кто-нибудь оставаться так погруженно-неподвижен среди трескучей карусели толпы.
Кое-кто успел выскочить через выходы, другие
стали бить окна,
ломать рамы и прыгать из окон второго этажа.
Не должно вытаскивать рыбу с одного приема, из всей силы: у мелкой рыбы вы
станете рвать губы и забрасывать так далеко на берег, что иногда не скоро в траве и найдете, даже потеряете; а с крупной рыбой можете порвать лесу или
сломать удилище.
— Ах он, проклятый! — вскричал Глеб, у которого закипело при этом сердце так же, как в бывалое время. — То-то приметил я, давно еще приметил… в то время еще, как Ваня здесь мой был! Недаром,
стало, таскался он к тебе на озеро. Пойдем, дядя, ко мне… тут челнок у меня за кустами. Погоди ж ты! Я ж те ребры-то
переломаю. Я те!..
— Почему? А потому, что нет такого барина или миллионера, который из-за лишней копейки не
стал бы лизать рук у жида пархатого. Я теперь жид пархатый и нищий, все на меня смотрят, как на собаку, а если б у меня были деньги, то Варламов передо мной
ломал бы такого дурака, как Мойсей перед вами.
— Буря идет, — сказал он через минуту. — Это вот я знаю. Ой-ой, заревет ночью буря, сосны будет
ломать, с корнем выворачивать
станет!.. Заиграет лесной хозяин… — добавил он тише.
И сколько ни кричал исправник — ни слова не ответил ему старец. Исправник велел вытащить Антипу из кельи. Но люди, видя старца, который, не замечая их, всё молился истово и неустанно, смутились пред твёрдостью его души и не послушали исправника. Тогда исправник приказал
ломать келью, и осторожно, боясь ударить молящегося, они
стали разбирать крышу.
Наркис. Вот еще, очень нужно! Мне какое дело!
Стану я для тебя голову
ломать, как же! Думают-то петухи индейские. Я весь век прожил не думавши; а как сейчас что в голову придет, вот и конец.
Прошли годы институтского учения. Княгиня была не особенно радостна с тех пор, как
стала говорить о поездке в Петербург за дочерью. Она терялась. Она не знала, перевозить ли ей дочь в деревню и здесь ее
переламывать по-своему или уже лучше ей самой переехать в свой петербургский дом и выдать там княжну замуж за человека, воспитания к ней более подходящего.
— Я, кажется, ногу
сломал, — отвечал граф, делая неудачную попытку
стать на ногу.
— Eh bien, essayons!.. [Хорошо, попробуем!.. (франц.).] — согласилась Анна Юрьевна, и они, встав и взяв друг друга за руки,
стали их
ломать, причем Анна Юрьевна старалась заставить барона преклониться перед собой, а он ее, и, разумеется, заставил, так что она почти упала перед ним на колени.
В один, например, из сентябрьских дней, которые часто в Москве бывают гораздо лучше июньских, барон и Анна Юрьевна гуляли в ее огромном городском саду по довольно уединенной и длинной аллее. Барон
сломал ветку и
стал ею щекотать себе около уха и шеи.
Из сада смотрели, как занимался дом. Еще темнота была, и широкий двор смутно двигался, гудел ровно и сильно — еще понаехали с телегами деревни; засветлело, но не в доме, куда смотрели, а со стороны служб: там для света подожгли сарайчик, и слышно было, как мечутся разбуженные куры и поет сбившийся с часов петух. Но не яснее
стали тени во дворе, и только прибавилось шуму:
ломали для проезда ограду.
— Отчего! — тут он призадумался; потом продолжал равнодушно: — я был проводником одного слепого; нас было много; — когда слепой умер, то я
стал лишним. Мне
переломали руки и ноги, чтоб я не даром кормился, и был полезен; теперь меня возят в тележке — и дают деньги.
Лучше бы, кажется,
сломать себе шею, обе ноги, чем
стать посмешищем: ведь теперь узнает весь город, дойдет до директора, попечителя, — ах, как бы чего не вышло! — нарисуют новую карикатуру, и кончится все это тем, что прикажут подать в отставку…
За мгновение бывший воплощением воли, жизни и силы, он
становится жалким образом единственного в мире бессилия, превращается в животное, ожидающее бойни, в глухую и безгласную вещь, которую можно переставлять, жечь,
ломать.
И вот однажды, когда они сидели у окна, молча любуясь звёздной ночью, в саду, около бани, послышалась возня, кто-то бежал, задевая и
ломая прутья малинника, потом
стал слышен негромкий, гневный возглас...
Мать велела изрубить корыто, а Илью нашлёпала, с этого дня он
стал смотреть на неё такими же невидящими глазами, как смотрел на двухлетнюю сестрёнку Таню. Он был вообще деловой человечек, всегда что-то строгал, рубил,
ломал, налаживал, и, наблюдая это, отец думал...
Разбойники
становилось в тупик:
ломать половицы, к которым привинчен сундук, — их не выломишь из-под взбкрой положенного венца. Зажечь дом — нет прибыли, да и осветишь след ходящим по всей окружности войскам; сложить ее, старуху, на всю лучину, спалить ей прежде спину, потом грудь и живот — страшно, что помрет, а не скажет.
Утром бабушка жаловалась, что в саду ночью ветром посбивало все яблоки и
сломало одну старую сливу. Было серо, тускло, безотрадно, хоть огонь зажигай; все жаловались на холод, и дождь стучал в окна. После чаю Надя вошла к Саше и, не сказав ни слова,
стала на колени в углу у кресла и закрыла лицо руками.
Обеспокоенный анонимным письмом и тем, что каждое утро какие-то мужики приходили в людскую кухню и
становились там на колени, и тем, что ночью из амбара вытащили двадцать кулей ржи,
сломав предварительно стену, и общим тяжелым настроением, которое поддерживалось разговорами, газетами и дурною погодой, — обеспокоенный всем этим, я работал вяло и неуспешно.